Стальная мечта - Страница 10

Посередине комнаты за большим тяжелым столом сидел невероятно толстый человек. Кроме примитивного пульта управления, на столе стоял внушительный золотой поднос, где на ложе из риса покоился наполовину уже съеденный молочный поросенок. Фрейден вожделенно посмотрел на жаркое. Разумеется, это не поросенок, а какое-то отдаленно похожее на него животное, но после двух недель на К-рационе любое настоящее мясо сравнимо с амброзией.

Слева и справа от толстяка, закутанного в одноцветную черную хламиду, стояли двое прислужников. Хоть хозяин апартаментов был чудовищно тучен, лицо его говорило о жестокости и достаточно высоком интеллекте: сияющие темные глазки, большой рот с несоразмерно тонкими губами, лоснящиеся черные волосы, крючковатый нос, похожий на маленький клюв, почти утонувший в складках жира.

— Добро пожаловать на священную планету Сангрия, — пророкотал он. Его голос оказался глубоким, звучным, с проскользнувшими зловещими нотками. — Я Моро, Пророк Боли. Поговорим об омнидрине, Фрейден. А разговор можно сдобрить забавным зрелищем.

Он ковырнул пальцем пульт, и громадный экран ожил. Камера выхватила крупным планом покрытое липкой грязью дно ямы. Там стояли две рыжеволосые женщины, очень красивые и похожие друг на друга, как близняшки. И — полностью нагие, если не считать грубых стальных шпор, — наподобие тех, что надевают на бойцовых петухов, — стягивающих лодыжки и запястья.

Внезапно обе красавицы сшиблись в приступе неистовой ярости, кромсая роскошные тела шпорами, впиваясь друг в друга зубами, извиваясь в грязи, — плотный, нерасторжимый узел истекающих кровью, охваченных жаждой убийства человеческих существ. Слава Богу, изображение шло без звука.

Как зачарованный, Фрейден смотрел на этот жуткий спектакль, поддавшись страшному гипнозу отвратительной кровавой бойни. «Что же это за планета? — пронеслось у него в голове. — Какими должны быть люди, чтобы?..»

— Да, — зловеще протянул Моро. — Неплохо представлено. Совсем неплохо… — Потом тон его голоса резко изменился: — Эта забава устроена для меня, Фрейден, не для тебя. Ты сосредоточься на насущном. Насущное — это омнидрин. Образцы у тебя с собой?

Едва ли не с благодарностью Фрейден отвел глаза от омерзительного зрелища на экране. Сунув руку в карман, он вытащил маленький полибаг с белым порошком. В его грандиозной заначке омнидрин лучше всего подходил для торговли с правителями Сангрии. Одной дозы достаточно для пяти часов райского блаженства. Разрушить кайф не смогли бы любые внешние раздражители — вплоть до резкой боли и предсмертных судорог. От приема этой дури не возникало физической зависимости, не было никаких видимых симптомов абстиненции. Однако каждый, кто слишком долго кайфовал, постепенно попадал в зависимость чисто психологическую. Что-то вроде крепнущего желания забить болт на все превратности реального мира. Такая зависимость пострашнее любых ломок, жертва никогда не может точно определить момент захлопнувшейся мышеловки. Подсаженная на омнидрин олигархия Сангрии со временем дойдет до скотского отупения и полнейшего безразличия ко всему на свете.

— Вот он, Моро. — Фрейден протянул Пророку полибаг. — Самый крутой наркотик из всех известных человечеству. Пять часов блаженства в одной дозе, никаких побочных эффектов, ни малейшей опасности привыкания. Ты можешь его есть, нюхать, колоть — инъекция, конечно, действует быстрее всего. Попробуй, я захватил с собою шприц…

Поросячьи глазки Моро жадно вспыхнули. Он протянул за пакетом пухлую руку, но, поколебавшись, тут же отдернул обратно.

— Не так скоро. — Он впился в Барта пристальным взглядом. — Ты не доверился мне. У меня тоже нет оснований доверять тебе. В конце концов, это может оказаться отравой.

— Ну и чего я добьюсь, отравив тебя?

— Ничего, — признал Пророк. — Но, насколько я знаю, твои представления о наслаждении могут быть весьма… экзотичными. Ты попробуешь наркотик первым.

Фрейден сглотнул. Конечно, одна-единственная доза вряд ли полностью переклинит мозги, но все же торговаться под балдой — верный способ вернуться без гроша в кармане. «Иногда, — подумал Барт, — честность действительно становится лучшей политикой».

Президент в изгнании понимающе улыбнулся:

— Толковее не придумаешь! Мало того, что мы на твоей земле, ты еще и предлагаешь вести торг, накачавшись омнидрином. Одна порция зелья — и самая вшивая цена покажется мне грандиозной. Нет, сэр, если вы уж так хотите, чтобы я принял наркотик, — сделаем это одновременно. Тогда, по крайней мере, будем на равных.

Смуглое лицо Моро исказилось гримасой бешенства. Однако он сумел подавить вспышку.

— Ты, видимо, отдаешь себе отчет, что я мог бы заставить тебя. — Пророк пожал плечами. — А с другой стороны, к чему эти утомительные препирательства, когда вокруг столько бесполезных рабов, годных лишь для пополнения общественной Кладовой.

Моро нажал кнопку на пульте и отрывисто распорядился:

— Раба, немедленно! Какого-нибудь старика.

— Пока мы ждем, — заметил он Фрейдену, — вы могли бы поесть. — И он небрежно указал на остатки жаркого на столе.

— Не возражаю, — отозвался Фрейден. — Соф?

— Чем бы это ни было, по крайней мере — не поганые отбросы из К-рациона. Я умираю, хочу настоящей еды, Барт. Отрежь и мне кусочек.

Ножом, лежавшим подле подноса, Фрейден отхватил два приличных ломтя и один передал Софии. Управляясь с мясом, он кинул быстрый взгляд на Моро. По плотоядному выражению на лице Пророка было видно, что тот вернулся к зрелищу на экране. Сам Фрейден, поднося жаркое ко рту, тщательно избегал смотреть на картину бойни.